Неточные совпадения
По сторонам помещика
Две молодые барыни:
Одна черноволосая,
Как свекла губы
красные,
По яблоку —
глаза!
Мужик этот с длинною талией принялся грызть что-то в стене, старушка стала протягивать ноги во всю длину вагона и наполнила его черным облаком; потом что-то страшно заскрипело и застучало, как будто раздирали кого-то; потом
красный огонь ослепил
глаза, и потом всё закрылось стеной.
— Однако и он, бедняжка, весь в поту, — шопотом сказала Кити, ощупывая ребенка. — Вы почему же думаете, что он узнает? — прибавила она, косясь на плутовски, как ей казалось, смотревшие из-под надвинувшегося чепчика
глаза ребенка, на равномерно отдувавшиеся щечки и на его ручку с
красною ладонью, которою он выделывал кругообразные движения.
— Это Гриша? Боже мой, как он вырос! — сказала Анна и, поцеловав его, не спуская
глаз с Долли, остановилась и
покраснела. — Нет, позволь никуда не ходить.
Как ни казенна была эта фраза, Каренина, видимо, от души поверила и порадовалась этому. Она
покраснела, слегка нагнулась, подставила свое лицо губам графини, опять выпрямилась и с тою же улыбкой, волновавшеюся между губами и
глазами, подала руку Вронскому. Он пожал маленькую ему поданную руку и, как чему-то особенному, обрадовался тому энергическому пожатию, с которым она крепко и смело тряхнула его руку. Она вышла быстрою походкой, так странно легко носившею ее довольно полное тело.
— Да он и не знает, — сказала она, и вдруг яркая краска стала выступать на ее лицо; щеки, лоб, шея ее
покраснели, и слезы стыда выступили ей на
глаза. — Да и не будем говорить об нем.
— Как не поедем? —
покраснев и тотчас же закашлявшись, сказал Петров, отыскивая
глазами жену. — Анета, Анета! — проговорил он громко, и на тонкой белой шее его, как веревки, натянулись толстые жилы.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в
глаза и испуганно
покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
И Лизавета Петровна подняла к Левину на одной руке (другая только пальцами подпирала качающийся затылок) это странное, качающееся и прячущее свою голову за края пеленки
красное существо. Но были тоже нос, косившие
глаза и чмокающие губы.
«Знает он или не знает, что я делал предложение? — подумал Левин, глядя на него. — Да, что-то есть хитрое, дипломатическое в его лице», и, чувствуя, что
краснеет, он молча смотрел прямо в
глаза Степана Аркадьича.
Правдивые
глаза сказали Левину, что она была довольна собою, и он, несмотря на то, что она
краснела, тотчас же успокоился, и стал расспрашивать ее, чего только она и хотела.
Лицо его
покраснело пятнами, и мутные
глаза глядели прямо на нее.
— Нет, — сказала Кити,
покраснев, но тем смелее глядя на него своими правдивыми
глазами, — девушка может быть так поставлена, что не может без унижения войти в семью, а сама…
В эту минуту он поднял
глаза — я стоял в дверях против него; он ужасно
покраснел. Я подошел к нему и сказал медленно и внятно...
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и
красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре
глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Второй Ивин — Сережа — был смуглый, курчавый мальчик, со вздернутым твердым носиком, очень свежими,
красными губами, которые редко совершенно закрывали немного выдавшийся верхний ряд белых зубов, темно-голубыми прекрасными
глазами и необыкновенно бойким выражением лица.
Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета:
красный, бледный розовый и розовый темный; густые закипи вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные в своем мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся
глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не вызывало ясного и твердого «да».
Наконец в
глазах его завертелись какие-то
красные круги, дома заходили, прохожие, набережные, экипажи — все это завертелось и заплясало кругом.
Необыкновенная картина мне представилась: за столом, накрытым скатертью и установленным штофами и стаканами, Пугачев и человек десять казацких старшин сидели, в шапках и цветных рубашках, разгоряченные вином, с
красными рожами и блистающими
глазами.
Этот Тимофеич, потертый и проворный старичок, с выцветшими желтыми волосами, выветренным,
красным лицом и крошечными слезинками в съеженных
глазах, неожиданно предстал перед Базаровым в своей коротенькой чуйке [Чуйка — верхняя одежда, длинный суконный кафтан.] из толстого серо-синеватого сукна, подпоясанный ременным обрывочком и в дегтярных сапогах.
Это была молодая женщина лет двадцати трех, вся беленькая и мягкая, с темными волосами и
глазами, с
красными, детски-пухлявыми губками и нежными ручками.
Ее
глаза встретились с
глазами Базарова, и она чуть-чуть
покраснела.
— Милости просим, — отвечала Кукшина и, уставив на Базарова свои круглые
глаза, между которыми сиротливо
краснел крошечный вздернутый носик, прибавила: — Я вас знаю, — и пожала ему руку тоже.
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными
глазами открывалась продолговатая, в форме могилы, яма, а на дне ее и по бокам в ложах, освещенные пылающей игрой огня,
краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
Он закашлялся бухающими звуками, лицо и шея его вздулись от напора крови, белки
глаз,
покраснев, выкатились, оттопыренные уши дрожали. Никогда еще Самгин не видел его так жутко возбужденным.
Чай подала другая горничная, маленькая, толстая, с рябым
красным лицом и глупо вытаращенными
глазами.
Так же, как раньше, неутомимый в играх, изобретательный в шалостях, он слишком легко раздражался, на рябом лице его вспыхивали мелкие,
красные пятна,
глаза сверкали задорно и злобно, а улыбаясь, он так обнажал зубы, точно хотел укусить.
Его лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри
красным огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы;
глаза, узенькие, как два тире, изучали Варвару. С нелепой быстротой он бросал в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая...
Туробоев отошел в сторону, Лютов, вытянув шею, внимательно разглядывал мужика, широкоплечего, в пышной шапке сивых волос, в
красной рубахе без пояса; полторы ноги его были одеты синими штанами. В одной руке он держал нож, в другой — деревянный ковшик и, говоря, застругивал ножом выщербленный край ковша, поглядывая на господ снизу вверх светлыми
глазами. Лицо у него было деловитое, даже мрачное, голос звучал безнадежно, а когда он перестал говорить, брови его угрюмо нахмурились.
Череп его оброс густейшей массой седых курчавых волос, круглое, румяное лицо украшали овечьи
глаза,
красный нос и плотные, толстые, черные усы, красиво прошитые серебряной нитью.
— Это вы, Самгин? — окрикнул его человек, которого он только что обогнал. Его подхватил под руку Тагильский, в сером пальто, в шляпе, сдвинутой на затылок, и нетрезвый; фарфоровое лицо его в
красных пятнах,
глаза широко открыты и смотрят напряженно, точно боясь мигнуть.
Ответила Настя крикливо, лицо у нее было опухшее,
глаза красные.
— Вот — увидите, увидите! — таинственно говорил он раздраженной молодежи и хитро застегивал пуговки
глаз своих в
красные петли век. — Он — всех обманет, дайте ему оглядеться! Вы на
глаза его, на зеркало души, не обращаете внимания. Всмотритесь-ка в лицо-то!
На лице, сильно похудевшем, сердито шевелился
красный, распухший носик, раздраженно поблескивали
глаза, они стали светлее, холодней и уже не так судорожно бегали, как это помнил Клим.
— Это парень предусмотрительно сам выдумал, — обратился он к Самгину, спрятав
глаза в морщинах улыбки. — А Миша — достоверно деловой! Мы, стало быть, жалобу «
Красному Кресту» втяпали — заплатите нам деньги, восемь сотен с излишком. «Крест» требует: документы! Мы — согласились, а Миша: нет, можно дать только копии… Замечательно казенные хитрости понимает…
Красное лицо его поблекло, прищуренные
глаза нехорошо сверкнули.
Пришел длинный и длинноволосый молодой человек с шишкой на лбу, с
красным, пышным галстуком на тонкой шее; галстук, закрывая подбородок, сокращал, а пряди темных, прямых волос уродливо суживали это странно-желтое лицо, на котором широкий нос казался чужим.
Глаза у него были небольшие, кругленькие, говоря, он сладостно мигал и улыбался снисходительно.
Варавка вытаскивал из толстого портфеля своего планы, бумаги и говорил о надеждах либеральных земцев на нового царя, Туробоев слушал его с непроницаемым лицом, прихлебывая молоко из стакана. В двери с террасы встал Лютов, мокроволосый,
красный, и объявил, мигая косыми
глазами...
Очнулся он дома, в постели, в жестоком жару. Над ним, расплываясь, склонялось лицо матери, с чужими
глазами, маленькими и
красными.
Она задохнулась, видимо, не в силах выговорить какое-то слово, ее смуглое лицо
покраснело и даже вспухло, на
глазах показались слезы; перекинув легкое тело свое на колени, она шептала...
Он сжал подбородок кулаком так, что
красная рука его побелела, и хрипло заговорил, ловя
глазами двуцветный язычок огня свечи...
Пролежав в комнате Клима четверо суток, на пятые Макаров начал просить, чтоб его отвезли домой. Эти дни, полные тяжелых и тревожных впечатлений, Клим прожил очень трудно. В первый же день утром, зайдя к больному, он застал там Лидию, —
глаза у нее были
красные, нехорошо блестели, разглядывая серое, измученное лицо Макарова с провалившимися
глазами; губы его, потемнев, сухо шептали что-то, иногда он вскрикивал и скрипел зубами, оскаливая их.
Кроме этих слов, он ничего не помнил, но зато эти слова помнил слишком хорошо и, тыкая
красным кулаком в сторону дирижера, как бы желая ударить его по животу, свирепея все более, наливаясь кровью, выкатывая
глаза, орал на разные голоса...
Клим промолчал, разглядывая
красное от холода лицо брата. Сегодня Дмитрий казался более коренастым и еще более обыденным человеком. Говорил он вяло и как бы не то, о чем думал.
Глаза его смотрели рассеянно, и он, видимо, не знал, куда девать руки, совал их в карманы, закидывал за голову, поглаживал бока, наконец широко развел их, говоря с недоумением...
Красные жилки на щеках следователя выступили резче,
глаза тоже
покраснели, и вздрогнули усы. Самгин определенно почувствовал что-то неладное.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими
глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в
красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Из-под ее
красных пальцев на шею за воротник текла кровь, а из круглых и недоумевающих девичьих
глаз — слезы.
На его желтом, разрисованном
красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные
глаза.
Подсели на лестницу и остальные двое, один — седобородый, толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным, белым носом; другой — маленький, костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом на
глаза так низко, что виден был только
красный, тупой нос, редкие усы, толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил...
Когда она злилась,
красные пятна с ее щек исчезали, и лицо, приняв пепельный цвет, мертвело, а в
глазах блестели зеленые искры.